Выставка recycle group. Recycle Group: «Смысл не находится, повсюду белый шум. Случались взлеты и падения

В своем новом проекте художники продолжают размышлять над тем, что останется будущим поколениям от нашей современности, какие артефакты смогут найти археологи после нас - и смогут ли они занять свое место в «культурном слое».

Вместе с тем «Paradise Network» открывает в творчестве «Recycle» новый сюжет: от «вторичной переработки» классических произведений искусства и археологических проекций современности в будущее художники приходят к освоению виртуальной реальности и социальных сетей. В социальных сетях Recycle обнаруживают черты абсолютно нового социального строя - со своими законами, традициями и ритуалами. Наша эпоха отличается от других тем, что живет не только в реальном времени, но и в виртуальном пространстве. «Оно не материально и не духовно, но при этом именно оно обещает человеку - а точнее, его профайлу - вечную жизнь, присваивая себе функции религии. Ведь никакие данные, попавшие в Facebook, не стираются. Страницы давно исчезнувших пользователей продолжают отправлять сообщения с рассылкой, иногда этот профиль еще и «спамят», у него остаются «друзья», продолжается обмен «лайками», - пишут участники группы.

Именно законы социальных сетей становятся своего рода заповедями XXI века, за нарушение которых человеку закрывается доступ к вечной жизни внутри сети. Одним из главных символов этого мира и людей, живущих в нем, конечно, является литера «f» - первая буква слова «Facebook», превращенная художниками в гигантскую инсталляцию.

Арт-группа Recycle

Андрей Блохин (р. 1987, Краснодар) и Георгий Кузнецов (р. 1985, Ставрополь) окончили Краснодарскую государственную академию культуры и искусств в 2010 году. Живут и работают в Краснодаре.

Первая персональная выставка Recycle в Москве прошла в Центре современного искусства М’АРС в 2008-м. С этого момента художники провели семь персональных выставок, а также участвовали в больших групповых проектах, таких как «Русское бедное» (Москва, Пермь), «Диор: под знаком искусства» в ГМИИ им. А. С. Пушкина, паблик-проекте «Консервация» в Новой Голландии (Санкт-Петербург), в параллельной программе 54-й Венецианской биеннале Glasstress, в выставке «Футурология», которая прошла в Центре современной культуры «Гараж» в 2010 году и в Нанте в 2012-м, и во многих других выставочных проектах.

Художники неоднократно номинировались на премию «Инновация» и «Премию Кандинского». В 2010 году они получили премию Кандинского в номинации «Молодой художник. Проект года».

Анна Зайцева: Ваш новый проект называется «Paradise Network» и открывает, как мне кажется, новый сюжет в вашем творчестве. Раньше пусть не единственным, но одним из центральных сюжетов ваших работ была «вторичная переработка» классических произведений искусства, преимущественно извлеченных из искусства западноевропейского. Вы так или иначе работали с историческим «исходником». В проекте, который предшествовал «Paradise Network» и назывался «Культурный слой», вы перешли непосредственно к современности и попытались показать своего рода «археологическую» проекцию этой современности в будущее. И вот теперь дело дошло до освоения виртуальной реальности - компьютерной реальности вообще и Facebook’а в частности...

Recycle: «Культурный слой» действительно подготовил и в какой-то момент переродился в наш нынешний проект о современном чуде - чуде социальной сети, в которой мы увидели черты абсолютно нового социального строя, со своими законами, традициями и ритуалами. Здесь, как и в «Культурном слое», нас интересует вопрос: что от нашей эпохи останется в истории? От других эпох она отличается тем, что живет не только в реальном времени, но и в виртуальном пространстве. Существует старое стереотипное противопоставление материальных и духовных субстанций, но реалии сегодняшней жизни показывают, что есть еще и третье измерение. Оно не материально и не духовно - и при этом именно оно обещает человеку - а точнее, его профайлу - вечную жизнь, присваивая себе функции религии. И речь идет не просто о памяти, а именно о вечной жизни. Никакие данные, попавшие в Facebook, не стираются, а иногда страницы давно исчезнувших пользователей даже продолжают отправлять сообщения с рассылкой. Иногда этот профиль еще и «спамят», у него остаются «друзья», каким-то образом продолжается обмен «лайками» и т.д. И одним из главных символов этого мира и людей, живущих в нем, конечно, является литера «F» - первая буква слова Facebook. У наших родителей, например, компьютер появился почти одновременно с Facebook’ом. А сам переход к работе с современным материалом связан, пожалуй, с тем, что нам стало интересно искать новый смысл в том, что есть сейчас, потому что никто, кроме твоего поколения (может, чуть старше или чуть младше), его так, как ты, уже не увидит. Поэтому мы решили взять ситуацию с Facebook’ом и внедрить ее в канву существующей архитектуры мифа о вечной жизни, который человеку был нужен всегда.

АЗ: И каково же ваше личное отношение к этим новым формам бессмертия, которые предлагает интернет? Вы являетесь их пользователями, вы - за, против, или вы занимаете нейтральную позицию наблюдателя?

Recycle: У нас на это есть очень простой ответ. Главная задача - показать то, что есть сейчас. Взять, довести до абсурда и показать людям: «Ребята, вот так это может быть». И это не значит, что мы это любим.

АЗ: Я думаю, что на этой выставке вы должны были столкнуться с новым для вас вызовом. Раньше ваши «исходники» имели материальную природу, и их переработка давала на выходе тоже материальный объект, а полем для вашей игры становился некий сюжетный сдвиг (как правило, связанный с переносом классических сюжетов в современность) и / или материальный носитель. Хотя, как мне представляется, вся эта история и раньше осложнялась тем, что вы на самом деле работали с произведениями искусства, которые уже прошли первый цикл «вторичной переработки». Вы выбирали те работы, которые уже переработаны коллективным сознанием, стали его частью, которые пропущены через машину тиражирования: будь то «Пьета» или «Тайная вечеря» - с этими произведениями, в большей степени, люди знакомы по репродукциям, а не по оригиналам. И вы своим жестом художественной «переработки» возвращали им объем, материальность, объектность - и таким образом возвращали их из сферы медиа в музейный зал. На том же принципе строилась и ваша работа с тиражными, повседневными материалами, которые вы перемещали из «низкого» контекста в контекст искусства.

А новый вызов связан, как мне кажется, с тем, что сейчас вы выбираете своим исходником нечто нематериальное - виртуальную реальность, - но работаете с ней не просто в материальных, но, я бы сказала, нарочито весомых, монументальных формах.

Recycle: Первым объектом, с которого, собственно, и начался «Paradise Network», был «Letter F», - и мы в своих произведениях действительно во многом идем именно от материальной стороны, хотя сейчас она, пожалуй, уже не является для нас столь определяющей. Например, первые работы, которые мы сделали как группа «Recycle», были из полиэтилена и пенопласта: денег у нас было не много, и мы просто взяли те материалы, которые оказались доступными. И добивались от них определенных визуальных качеств. Как, например, появилась сетка? Мы заехали в супермаркет и случайно ее там увидели. Мы попробовали плавить ее феном, что было, вообще говоря, странно - но у нас получилось. Тогда мы снова поехали в супермаркет, но оказалось, что в России такой сетки больше нет и ее нужно заказывать из Италии - и не по чуть-чуть, а целый контейнер. В итоге мы сделали на основе сетки целую выставку - одну из первых. Это была своего рода тренировка.

В какой-то момент материалы у нас стали меняться, и мы начали их чувствовать. А когда уже ты начинаешь управлять материалом, а не он тобой, то выходишь на новый содержательный уровень, потому что ты уже точно знаешь, как это можно сделать. Но материал нас в этом «содержательном» движении все равно продолжает подталкивать: мы остаемся перфекционистами формы. Наши работы иногда выглядят обшарпано и потрепано, но - ты не поверишь, - как мы этого добиваемся! У нас, например, есть специальный загрязнитель, чтобы резина выглядела естественно-старой.

Возвращаясь к «Letter F» и другим новым работам для «Paradise Network». Нас здесь интересовала отсылка к неким архетипическим основам, в частности, околоархитектурным. Они привлекают нас простотой структуры. Все культовые сооружения - это архетипические основы, и строятся они на простых формах: крест, куб, прямоугольник и пр. Поэтому «Letter F», например, получился у нас именно строгим, а не витиеватым. Собственно, на эту идею хорошо легло и строгое шрифтовое оформление оригинального Facebook’а. Тут все совпало, и нам в этой работе как раз и нравится то, что все в ней сошлось само собой. Чем больше таких совпадений, тем лучше.

АЗ: Другая ключевая работа в этом проекте - это, конечно, «Скрижали Завета».

Recycle: Да. «Скрижали», которые являются носителем десяти современных заповедей - десяти commandements, - соблюдение которых и гарантирует вам бессмертие. Каждая из них начинается словами «You shall not...» и находит прямую аналогию с настоящими заповедями социальных сетей. Ведь если вы нарушаете правила пользования Facebook’а, то он блокирует вашу страницу и тем самым закрывает доступ к вечной жизни внутри сети.

АЗ: В начале вы упомянули о том, что в этом проекте главный для вас вопрос - что от нашей современности останется в истории. То есть в будущем. Как вам кажется, есть ли у виртуальной реальности шанс занять какое-то место в «культурном слое»?

Recycle: Она займет в нем такое же место, как, скажем, древнегреческие боги. Останется именно ее материальная оболочка - гаджеты. Они будут храниться в культурном слое земли точно так же, как амфоры, - как бы мы их ни утилизировали, что бы мы ни старались с ними сделать. И тут нас занимает игра с археологическим контекстом. Ведь когда мы рассуждаем, скажем, о Древней Греции, об их богах и т.д., то мы во многом основываемся именно на археологических раскопках. Никто из нас не был непосредственным свидетелем той эпохи, и мы вынуждены заниматься ее реконструкцией. Реконструкцией, которая всегда является фальсификацией, потому что каждый раз она определяется нашим политическим и прочим контекстом.

АЗ: Это очень интересно применить к вашим работам - раз мы говорим о проблемах археологии. Такие работы, как «Археология» или «Окаменелый супермаркет», можно интерпретировать как критику консюмеризма. Вы бы согласились с этой интерпретацией? Или для вас они являются фальсификацией этой критики, которая сегодня стала более или менее общим местом? То есть являются критикой этой критики консюмеризма?

Recycle: Доля иронии и сарказма в наших работах, конечно, есть, и нам нравится, что здесь есть некая двойственность - то ли критика, то ли критика критикующего. Пожалуй, здесь действительно есть и то, и другое.

АЗ: Вас также явно занимает фальсификация материалов. Тот же «Окаменелый супермаркет» выглядит, например, так, как будто он изготовлен из бетона, но на самом деле это - полиуретан.

Recycle: Да, потому что, во-первых, бетон не поддается recycling’у, которому поддается полиуретан, а во- вторых, полиуретан способен прожить лет триста. И нас тут привлекает все та же двойственность: и жизнеспособность произведения, и то, что его можно при желании во что-то переработать. Бывает, что ты делаешь работу, а потом понимаешь, что из нее ничего не выйдет - и превращаешь ее в какую-нибудь полезную штуку, которой, например, можно дома дверь подпереть. Для нас очень важно не бояться «вычеркивать». И помнить о том, что искусство, как и весь мир, не вечно: оно тоже создано из материалов - мрамор, холст, масло и пр., - и если с этим миром что-то случится, то и от искусства ничего не останется. Но recycle при этом остается еще одной формой бессмертия - помимо социальных сетей.

Каждый день человечество обретает новые границы посредством внетелесного опыта внутри пространства интернет-сети. Неосязаемое и невизуализируемое пространство сконструировано человеком, но с развитием искусственного интеллекта люди все чаще ощущают себя гостями в виртуальном мире, который совсем недавно создали сами.

На протяжении нескольких лет участники Recycle Group размышляют над феноменом виртуального мира. «Можно ли считать, что сеть обещает бессмертие пользователю?» - задаются вопросом художники Андрей Блохин и Георгий Кузнецов. Вдавленные в интернет пространство онлайн-портреты продолжают существование в независимости от того, пользуется ли аккаунтом создавшая его персона. Однако вечная виртуальная жизнь обещана только праведникам сети. Ослушавшихся машина заблокирует: к ним относятся спаммеры, сквернословы, самозванцы, притворщики, навязчивые продавцы товаров и услуг. За этим последует вечное пребывание в виртуальном аду, информационном ничто, белом шуме без репостов и лайков. Получить индульгенцию невозможно, алгоритм считывает нарушение и блокирует профиль.

Проект Recycle Group Blocked Content - визуализация виртуального ада, граничащая с абсурдом. Попав в черный куб, он же черный квадрат в третьей степени, зритель сталкивается с неосязаемым - заблокированной информацией. Запрещенное содержимое или просто наложение друг на друга всех картин мира? Единица или ноль? Или, возможно, абстрактная универсальная величина? Blocked Content - это одновременно все и ничто, спрессованные карты нового виртуального мира.

Материализация виртуальных функций продолжается в самой цифровой пещере, где страдают заблокированные системой персонажи. Человеческий глаз различит лишь полигональные скульптурные формы, напоминающие ледяные торосы. Заблокированных в буквальном, физическом смысле интернет-грешников можно рассмотреть посредством компьютерного глаза. Приложение с дополненной реальностью показывает профайлы страдающих, отлученных от онлайн-активности. Сгенерированные компьютерной программой как идеальные образы людей, они пытаются фотографировать невидимую еду, дерутся из-за количества непоставленных лайков, молят систему о возвращении к активности.

Изображённая художниками цифровая пещера замерзшей информации, испещренная символами, которыми машина характеризует пользователя, становится будущим отражением доисторической каменной пещеры. Наскальная живопись обозначила первую победу когнитивного прогресса, разделившего искусство, верование и науку. Она - символ развития разума из восприятия. Возраст, пол, активность в сети - это то, что остается в сухом остатке от интернет пользователя. Система не обладает органами чувств и восприятия, подобными человеческим, чтобы проанализировать стоящего за профайлом реального персонажа. Разница в восприятии реальности человеческим существом и роботом является одним из ключевых парадоксов, затронутым в проекте. Виртуальный мир предлагает идеальный, сгенерированный по своему умозрению образ человека, который зритель Blocked Content сможет увидеть, заменив человеческое око на компьютерное.

На первый взгляд абстрактная тотальная инсталляция основана на материализации принципов функционирования социальных сетей. Однако виртуальный ад, созданный художниками, визуально отсылает к классическому образу преисподней из «Божественной комедии» Данте Алигьери. В девятый круг ада он помещает предателей и обманщиков всех мастей, обреченных на вечные терзания в замерзшем озере Коцит. Застрявшие во льду грешники заливаются слезами, мгновенно умножающими объем ледяных глыб. Литературное произведение, созданное на рубеже эпох, соединяет в себе черты энциклопедии, визионерского послания, мистического священного текста. Этот новый моральный кодекс был адресован к простому читателю: поэтическое назидание изложено на «вольгаре», языке народа, а не на латыни, используемой в высоких литературных жанрах эпохи. В свою очередь, виртуальное пространство демократизирует коммуникацию и уравнивает социальные статусы - оно глобально и понятно всем.

Ссылка на «Божественную комедию» выводит на первый план проблематику новой морали. Машина сети является не вспомогательным средством производства, не объектом, а творящим субъектом, готовым составить конкуренцию своему создателю не только в продуктивности, но и в духовности. Созданная после конца света, в новом мире эта пост-цифровая притча содержит ироничный намек на свою грядущую реальность.

По предположениям экспертов футурологии момент технологической сингулярности, когда уровень технического прогресса выйдет за грань человеческого понимания и контроля, произойдет в 2030-2045 годах. С развитием роботизации человек все больше зависит от решений искусственного интеллекта. Кого должен спасти самоуправляемый автомобиль - пассажиров или пешеходов? Как обучить робота мыслить в категориях человеческой морали? Что означает вред, а что пользу? И почему роботу не может вздуматься захватить мир, чтобы оградить человека от вреда? Кто прав в логическом противостоянии машины и человека? Художники из коллектива Recycle Group пытаются ответить на эти вопросы и берут на себя роль предсказателей будущего, обещающего апокалиптические картины и появление новых технологичных форм жизни, которые несмотря ни на что являются учениками человека: ведь робот не может страдать, если мы его этому не научим.

Мы сейчас бегаем по Краснодару, - рассказывает Андрей Блохин. - В какой-то момент я понял, что не успеваю доехать до студии. Поэтому пользуюсь скайпом через телефон.

Вы редко бываете в столице?

Для нас Москва – это большой офис. Мы приезжаем, чтобы решить важные дела, а затем уезжаем обратно. В Москве, конечно, хорошо, но мы предпочитаем более тихие города.

Но всё же есть любимые места?

Мы ходим по стандартному набору заведений.

Наверное, стоит начать с того, что наши родители были художниками. Детство у меня и у Егора проходило в движении: путешествие по пленэрам, общение с людьми искусства. Но они были из более классической среды: живопись и скульптура.

Почему Recycle?

Мы учились в институтах и параллельно с учёбой начали совместно работать. Изначально мы сделали первую выставку, которая так и называлась «Recycle». Это было в 2008 году, в галерее современного искусства «М’АРС». После экспозиции мы запомнились под таким именем, и нам эта идея, как название нашей арт-группы, тоже приглянулась.

Расскажите про первую совместную работу.

Я думаю, что выставка Recycle, которая была в галерее «М’АРС», это и есть выставка с совместными работами, потому что каждый участвовал в обсуждении и процессе создания объекта.

Какие материалы используете?

Сперва были простые: пенопласт, полиэтилен. Они не дорогие, и это удобно. Затем начали использовать более качественные: резина, пластик. Нам нравится экспериментировать с технологией и формами.

Относите себя к некоему экологическому движению?

Мы в большей степени художники! Экология, конечно, тоже волнует… Но мы занимаемся в сфере искусства.

С кем из современных художников вы бы хотели сделать совместную выставку?

Мы периодически принимаем участие в совместных выставках заграницей: Ластрес, Венеция. Фигурируем в проектах с и Жауме Пленса. Со многими художниками мы дружим, но чтобы участвовать в совместных выставках, надо выбирать тех, кто более приятен в общении.

Расскажите о выставке Fast Food в Арт-галерее К35, в которой вы приняли участие. О чем ваши работы?

Одна из наших работ показывает, что цивилизация потребления лишена образов окончательности, так как ни одна вещь, принадлежащая современности, не способна обрести последнюю форму, обратиться в прах и возвратиться в землю. Именно мусор, а не образ предмета, составляют самую суть современности. Мусор, который современное общество накапливает с молниеносной скоростью благодаря безграничному и бесконтрольному потреблению. Потребительская цивилизация лишена цели. В отсутствие цели и образов окончательности нашей цивилизации только и остаётся, что превращаться в технологическую помойку. Это наша подлинная и аутентичная среда. История современности завершается в мусорном баке, и бак становится её универсальной упаковкой.

Бывают ли у вас споры, конфликты?

Они всегда присутствуют. Если у меня или у Егора появилась новая идея, начинается обсуждение, которое идёт параллельно с технической и визуальной частью. Затем, когда мы вместе говорим «да» по поводу вопроса, объект делается.

Чье мнение о творчестве для вас важно?

Профессионалов! Критика всегда важна. Особенно здравая.

Что вы чувствуете, когда зрители смотрят на ваши работы?

Интересно, о чём они думают: могут ведь размышлять о том, что и никому в голову не придёт.

Считаете ли вы, что нашли своего зрителя?

Думаю, да. Но описать его невозможно. В наших работах нет целевой аудитории. На выставки ходят и дети, и старики. Все зависит от эстетического предпочтения.

Любимая часть творческого процесса?

Придумывание и рисование эскизов.

Случались взлеты и падения?

У нас они случаются периодически. Были трудности с кинетическими работами, которые мы впоследствии перепарывали. Когда работаешь с экспериментальными материалами, так или иначе, есть риск потерпеть неудачу.

Как держите себя в форме?

Любые виды досочного спорта и йога.

Ваши планы на лето?

Грядёт большая выставка, над которой мы сейчас работаем. Она пройдёт в Манеже в феврале-марте будущего года. Делаем четыре объекта. Приблизительное название выставки - «Гласс-тресс». А еще нас ждёт одна из галерей Нью-Йорка.

Кем вы видите себя через пять лет?

Мы не хотим меняться кардинально, поэтому предпочитаем оставаться всё теми же!

За помощь в организации интервью благодарим Арт-галерею «К35» и в частности Полину Ельшину

С 21 июня по 20 августа в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина продет выставка-интервенция «Recycle Group».

Проект «Homo Virtualis» подготовлен специально для Пушкинского музея, в нем отразились размышления художников о трансформации восприятия искусства в эпоху массмедиа. В залах искусства Древнего мира, Средневековья, а также среди скульптур эпохи Возрождения постоянной экспозиции будет размещено 16 объектов, выполненных в различных техниках.

Художники «Recycle Group», помещая в пространство классического музея свои объекты и скульптуры, вступают в своеобразную игру со зрителем. Они предлагают им произведения, которые визуально похожи на фрагменты древних артефактов, но на самом деле сделаны из полиуретана и пластика. Это и постиндустриальный мусор, и одновременно тонкое рассуждение о «личном измерении» в эпоху виртуальной реальности.

Рудименты «классического искусства» — или по крайней мере то, что может быть воспринято современным зрителем как фрагмент «высокой культуры», — становятся частью «археологии будущего». Иконки популярных сетей как будто маркируют музейное пространство, наделяют скульптуры дополнительными значениями. Художники группы задают посетителям вопрос: чем могут быть измерены сегодня авторитет, влиятельность, популярность отдельного художника или целого музея — индексом цитируемости, числом подписчиков в социальных сетях, количеством лайков и селфи, сделанных на фоне произведений?

В состав выставки вошли новые объекты с применением дополненной реальности, для знакомства с которой требуется установка специального приложения на мобильном устройстве. Используя дополненную реальность в качестве нового инструмента восприятия искусства, художники формулируют законы новой изобразительности, существующей на пересечении виртуального и материального миров. Они размещают подобные объекты в стенах классического музея наряду с образчиками античного и западноевропейского искусства и тем самым вступают в своеобразную игру со зрителем, предлагая ему найти необычные, а порой парадоксальные рифмы и переклички современности и классики.

В интервенции также участвуют скульптуры из прежних проектов. Например, «Ноев ковчег» и «Просветитель 12», впервые показанные в 2015 году на выставке «Conversion» в рамках параллельной программы 56-й Венецианской биеннале современного искусства. Эти арт-объекты рассказывали о жизни человека в виртуальном пространстве: сохраняя информацию в электронном облаке или используя сервисы хранения данных, индивид обеспечивал себе цифровое бессмертие.

«Homo Virtualis» демонстрирует развитие магистральной темы «человек/машина» в творчестве «Recycle Group». Цифровые технологии и социальные сети все активнее вторгаются в повседневную жизнь человека, трансформируя его взгляд на мир и классическое искусство. Они формируют у современного зрителя такой подход к жизни, при котором он уже не делает различия между высоким и низким, уникальным и растиражированным. Не важно, идет ли речь о человеке, шедевре искусства или кирпичной стене, — все равны перед линзой смартфона. То, что в середине XX века провозглашалось как революция в изобразительном искусстве, сегодня стало обычным пиксельным кодом.

Recycle Group: Георгий Кузнецов и Андрей Блохин. Courtesy Recycle Group and the Russian PavilionVenice

Во всех интервью вы рассказываете, что выросли в семьях художников. Каким было ваше детство и чем вам это помогло в будущем?

2005 — создание арт-группы художниками Андреем Блохиным и Георгием Кузнецовым

2008 — первая персональная выставка группы в Центре современного искусства МАРС

2010 — лауреаты Премии Кандинского в номинации «Молодой художник. Проект года» за работу Reverse

2015 — участие в параллельной программе 56-й Венецианской биеннале с инсталляцией Conversion в церкви Святого Антонина

Андрей Блохин: Мы выросли в такой среде, где вокруг нас все время было много разных художников, была возможность увидеть, как люди работают в разных жанрах. Детство прошло на пленэрах и в резиденциях с родителями.

Егор (Георгий) Кузнецов: Место, где проходила большая часть пленэров, называлось деревня Владимировка — это в Вологодской области. Там есть дом-музей Игоря Северянина. А рядом находилась лесопилка, усеянная разного размера деревянными и металлическими отходами, вся эта территория напоминала фильм «Сталкер». Здание, внутри него станки были похожи на инсталляцию. Тогда мы и захотели делать что-нибудь необычное. Лесопилка — самое сильное впечатление детства.

А когда вы поняли, что хотите работать вместе?

А. Б.: В 2006 году у нас состоялись первые выставки в Петербурге, где мы участвовали в фестивале Performart в Манеже. Тогда мы еще работали порознь, под двумя отдельными фамилиями, но нас объединяла общая идейная составляющая. В 2008 году прошла наша первая совместная выставка — Recycle , и ее название прижилось.

Recycle Group. Серия «Просветитель». 2015. Сourtesy Recycle Group and the Russian PavilionVenice

Как вырабатывался ваш стиль? Вы читали утопические романы, сочувствовали движению зеленых, может быть, вас беспокоила интернет-зависимость?

А. Б.: На нас повлияли Стругацкие . Литература, и музеи, и философы — всё вместе. То, что нас окружает, — это передача информации, которую кто-то вбирает, а кто-то нет. Бодрийяра любим. Хотя осознание окружающего часто вообще не связано с тем, что ты прочитал.

Е. К.: Мы, когда по улице ходим, стараемся всматриваться в предметы. Надо созерцать то, что вокруг тебя.

Тема ваших последних работ — новые технологии. Как, на ваш взгляд, технологии преобразуют систему верований сегодня?

А. Б.: Технологии сейчас добавляют человеку дополнительное измерение. Раньше было материальное и духовное, а сейчас появилось виртуальное. Его нельзя отнести к материальному, как все стараются это сделать. Оно меняет восприятие людей, их память становится короче, а пальцы — разработаннее. Когда ты разговариваешь с представителями молодого поколения, все эти люди моментально гуглят любой вопрос. У них нет своего мнения, объективного кругозора, который есть у каждого более-менее образованного человека.

Е. К.: Информации тоже становится меньше. Больше картинок, меньше текста. Все эти списки «50 самых ярких художников», «100 мест, которые нужно посетить перед смертью»… Человек создал уникальную третью реальность, но в итоге не знает, чем ее наполнить, и наполняет в основном каким-то шлаком и порнографией.

А. Б.: Прочитайте у Бодрийяра про симулякры. Он говорил, что в массмедиа идет гонка за смыслом. Смысл не находится, но массмедиа стараются его создать. На деле происходит обмен ненужной информацией, которая по сути есть просто белый шум.

Recycle Group. «Ноев ковчег». 2015 год. Деталь. Сourtesy Recycle Group and the Russian PavilionVenice

Сколько обычно времени проходит от изначального замысла до реализации вашего проекта?

Е. К.: По-разному. Работу для венецианского павильона мы делали в течение двух месяцев.

А. Б.: Там будет постинтернет-скульптура. Это, в принципе, то направление, в котором мы работаем.

А что собой представляет постинтернет-скульптура?

А. Б.: Вы знаете, что такое постинтернет-живопись? Все то же самое, только со скульптурой. Как может выглядеть скульптура под влиянием нашего времени, в тот исторический период, в котором мы живем уже сейчас? В павильоне будет наша инсталляция «Блокированный контент» (Blocked Content). Это рассуждение о возможности смерти человека в виртуальном пространстве. Человек может жить вечно: его «профайл» может жить вечно. Блокировка является единственным ограничением на этом пути. Человек может быть заблокирован системой по ряду самых разных причин.

Е. К.: Как если бы он нарушил одну из десяти заповедей.

А. Б.: Например, что-то запрещено в той стране, где находятся серверы. Или нарушено какое-то пользовательское соглашение. Для нас важно показать то, как видит мир компьютер, машина. Мы заменяем глаза зрителя глазами компьютера и пытаемся сделать так, чтобы человек почувствовал себя машиной. Почувствовал, как машина считывает, как машина анализирует форму…

Е. К.: Непредвзятый взгляд!

А. Б.: …Как вообще это все коммуницирует между собой.

Recycle Group. «Блокированный контент». 2017 год. Courtesy Recycle Group and the Russian PavilionVenice

Работа подразумевает интерактивность, участие публики?

А. Б.: Именно. У нас будет специальное мобильное приложение R ecycle G roup . На нашем сайте есть изображения в открытом доступе, их можно скачать, распечатать, повесить на стенку и через это приложение посмотреть новую визуализацию. Это дополненная реальность. В павильоне у зрителей будет возможность с помощью этого приложения, наоборот, увидеть мир глазами машины. Зритель находится в инвертированной версии пространства. Взяв в руки свой девайс, он увидит ожившее пространство, но с определенными условностями. Люди будут видны с эффектом тепловизора. Это единственная возможность донести различие между живым и неживым через устройство.

Как пространство, в котором выставляется работа, влияет на ее восприятие?

А. Б.: На прошлой биеннале в Венеции мы делали выставку в барочной церкви. Пространство здорово взаимодействовало со смыслом произведения. Например, в числе наших идей была мысль о том, что сотовые вышки в Европе находятся на одной и той же высоте с крестами. Когда мы попали в эту церковь и увидели, что в колокольне размещается итальянский T-mobile, мы сразу же сказали: эта церковь — наша. Перед нами пытались оправдываться, объяснять, что это временно, но мы же видели, как все было прикручено — старательно, на века. В этом и есть удача: когда концепция и место совпадают.

То, что мы делаем сейчас в павильоне, очень хорошо работает с пространством. Мы всегда не просто продумываем объект, но и то, как к нему будет идти зритель, что он будет видеть через ту или иную точку.

В Венеции у нас будет еще один, параллельный проект. Он будет абсолютно виртуальным, внутри приложения. И привязан он будет к геолокации. Открыв в этом приложении карту, вы увидите метки, дойдя до которых, можно будет рассмотреть виртуальные объекты в пространстве вокруг. Технология похожа на Pokemon GО. Для нас это единственная нормальная возможность высказаться без чьего бы то ни было разрешения, без технических заморочек.

Recycle Group. «Блокированный контент». 2017 год. Сourtesy Recycle Group and the Russian PavilionVenice

Была ли закономерность в смене материалов для ваших объектов — в том, что вы шли от переработки отходов к высокотехнологичным, digital-технологиям?

А. Б.: Вы знаете, наш проект — это не какая-то суперинновационная история. Приложений существует миллионы, просто наше открывает простор для действий, где ты не ограничен вообще ничем. Ни институцией, ни куратором.

Е. К.: Чем меньше цензоров, тем лучше.

А. Б.: Мы начинали работать с полиэтиленом и пластиком, к которым периодически возвращаемся. Гипс, дерево, сейчас у нас есть нанобетон, масса новых технологий, 3D-принтеры. Когда мы из Исландии приехали, решили для Keep Me Updated Your Holiness использовать автоматизированную руку. Все фотографии доставались из некоего саркофага.

Е. К.: Эволюция у нас в каждом проекте. Мы стараемся использовать новые технические ходы, даже если это незаметно с первого взгляда. Мы как iPhone 6 и 7 — не стоим на месте.

У вас планы расписаны чуть ли не на год вперед. Можете рассказать, что будет на фестивале «Архстояние» или в Пушкинском музее?

А. Б.: С «Архстоянием» пока непонятно. Проект сложен технически, но я надеюсь, что мы его выполним. Работу для Пушкинского музея уже готовим. Она будет коррелироваться с венецианской выставкой в том числе. Работа будет связана с тем, как машина видит мир и как невидимое глазу человека становится видимым. Будет дополненная реальность, доступная через приложение, и будет постинтернет-скульптура, в которой отразятся абсолютная геометрия компьютера и его восприятие, без восприятия человека.

Присутствие в произведениях современного искусства элемента провокации важно для художника?

Е. К.: Смотря для какого. Мы никогда не ставили своей целью делать провокационное искусство или политически ангажированное, нам эти темы просто не близки. Но в целом это один из инструментов, которые может использовать художник, так же как краску. Это один из технических методов.

А. Б.: Условно говоря, Маурицио Каттелан — очень провокационный художник, но мы его дико любим. Во-первых, в этом есть элемент шоу, во-вторых, он ведь очень умный мужик!

Е. К.: В-третьих, у него работы с большим юмором сделаны, он ироничен. И это не просто агрессия или провокация — это продуманные работы. Он точно знает, чего хочет достичь.

Recycle Group. Проект «Конверсия». 2015 год. Сourtesy Recycle Group and the Russian PavilionVenice

А чем объяснить вашу популярность у европейцев?

А. Б.: Дело в том, что мы работаем с культурными кодами, близкими западному зрителю. Мы выросли в эпоху, когда Советского Союза уже не было как такового. Мы были маленькими, когда СССР рухнул. Поэтому, если бы мы делали Ленина, было бы действительно странно. А так мы работаем с культурными кодами, которые нам близки. В детстве мы часто бывали с родителями в Европе, видели Лувр и все остальное, и это, очевидно, повлияло на визуальный код, который мы используем в своих произведениях. И потом, среда, в которой мы росли, была интернациональная: художники не только из России, но и из Индии, Австрии, Америки.

Е. К.: Я помню, все всё время ругали вьетнамцев. Когда они начинали готовить, то все с кухни убегали.

Мы стараемся найти общее между разными полушариями, народами, понять глобальный язык нашего времени. Стремление к западничеству сейчас во всех странах. В той же Азии в самых бедных лачужках стоит «плазма», а к крыше прикреплена антенна — при этом остался деревянный пол, который еще прапрапрадед полировал. Мы просто пытаемся найти нечто общее между всеми нами по прошествии эпох.

Recycle Group. Серия «Просветитель». 2015 год. Сourtesy Recycle Group and the Russian PavilionVenice

Вы затрагивали вопросы постискусства и конца света. Как вы думаете, если конец света все-таки наступит, по какой причине это случится?

А. Б.: Он уже наступил.

Е. К.: Да, его просто не заметили.

А. Б.: Кто-то из классиков сказал (не помню точно), что конец света — в головах.